Все, что блестит - Страница 25

Несмотря на холод в глазах женщины, на ее губах появилась слабая улыбка.

— Нет, не имеет, — согласилась она.

— Я сожалею, что он угрожал вам. Понимаю, это ваша работа, а я, безусловно, — лучший объект для травли, — продолжала Джессика. — Я поговорю с ним.

Дверь открылась, и в комнату вошел Николас, он холодно посмотрел на Аманду Уоринг.

— Мисс Уоринг, — с угрозой в голосе произнес он.

Джессика сразу же поняла, что он видел, как журналистка вошла в комнату вслед за ней, и поспешил на помощь. Прежде чем он успел произнести то, что еще враждебнее настроило бы эту женщину, она подошла к нему и спокойно спросила:

— Николас, вы действительно угрожали мисс Уоринг увольнением, если она напечатает что-либо обо мне?

Стиснув губы, он сверху вниз посмотрел на нее.

— Да, я это сделал, — признался он, полоснув Аманду жестким взглядом. — Но я больше не причиню ей вреда, — спокойно добавил он, однако его тон был неумолим.

— Спасибо, Николас, я вполне способна позаботиться о себе сама, — колко произнесла Джессика.

— Конечно, можешь, — снисходительно согласился он, разговаривая с ней, словно с ребенком.

Разъяренная, Джессика схватила его за руку, вонзив в нее свои ногти:

— Нет, Николас. Я не буду стоять в стороне и спокойно наблюдать, как все кругом бросают мне милостыню под воздействием твоего давления. Я не ребенок и, тем более, не идиотка, я взрослый человек, и не надо обращаться со мной, как с сумасшедшей!

Когда он посмотрел на нее, в глубине его темных глаз вспыхнули золотистые искорки. Свободной рукой он накрыл ее руку, препятствуя ее ногтям и дальше вонзаться в него. Это можно было расценить, как жест нежности, но его твердые пальцы жестко сжали ее ладонь.

— Очень хорошо, милая, — прошептал он, поднося ее руку к губам.

Коснувшись легким, обжигающим поцелуем ее пальцев, Николас надменно поднял темноволосую голову и посмотрел на Аманду.

— Мисс Уоринг, я не буду возражать, если вы в своей колонке упомянете, что прекрасная Джессика Стэнтон выступила на моем приеме в качестве хозяйки, но я впредь не буду мириться с упоминаниями о «черной вдове» или о финансовом положении миссис Стэнтон. К вашему сведению, мы только что завершили деловую сделку — очень выгодную для миссис Стэнтон, — и она не имела, не имеет и никогда не будет иметь нужды в средствах от кого-либо еще.

Аманда Уоринг была женщиной, которую нелегко запугать.

— Могу ли я сослаться на вас, упоминая об этом? — вздернув подбородок, спросила она.

Внезапно Николас улыбнулся.

— В пределах разумного, — произнес он, и она улыбнулась в ответ.

— Спасибо, мистер Константинос… и вам, миссис Стэнтон, — добавила она, кинув быстрый взгляд на Джессику.

Аманда вышла из комнаты, и Николас перевел на Джессику взгляд, в котором плясали золотистые искорки.

— Ты — маленькая кошечка, — лениво протянул он. — Разве ты не знаешь, что теперь должна будешь заплатить?

— Ты это заслужил, ведя себя так бесцеремонно, — спокойно ответила Джессика, нисколько не испугавшись.

— И ты заслуживаешь своего наказания за то, что так обольстительна, — прошептал он и легко притянул ее в свои объятия. Она попыталась отстраниться, но обнаружила, что беспомощна против его железной хватки.

— Пусти меня, — выдохнула она, пытаясь вырваться из его объятий.

— Почему? — пробормотал он, наклоняя голову, чтобы коснуться горячими губами ямочки на ее плече. — Ты сейчас в моей спальне, и потребовалось бы лишь небольшое усилие, чтобы скинуть с тебя это платье. Джессика, ты должна была знать, что от такого наряда даже у святого вскипела бы кровь, а я святым никогда не был.

Ее бы позабавило это заявление, если бы прикосновение его губ к ее коже не посылало танцевать по венам дрожь наслаждения. Она была рада, что ему понравилось платье. Оно было вызывающим, Джессика знала это и надела его специально — словно бабочка, заигрывающая с пламенем, которое опалит ее крылья. Это было восхитительное платье, сшитое из шифона, переливающегося цветами морской волны и изумрудным, струящееся по ее стройному телу, как волны, а лиф платья был без бретелек и держался на тонкой резинке выше груди. Николас был прав, одного рывка будет достаточно, чтобы платье исчезло прочь, к тому же Джессика не планировала оставаться наедине с ним в его спальне. Она заметила, что его голова снова наклоняется и вовремя отвернулась.

— Николас, прекрати! У тебя гости! Ты не можешь просто исчезнуть в спальне и остаться в ней!

— Нет, могу, — ответил он, сильной рукой схватив ее за подбородок и повернув лицом к себе. Прежде чем Джессика смогла снова возразить, он накрыл ее рот своим, опалив горячим дыханием. Его язык исследовал, дразнил, призывая ее ответить, и через минуту она забыла про свои протесты, приподнявшись на цыпочках, прижавшись вплотную к его твердому телу и предлагая всю сладость своих губ. Николас без колебаний принял ее, его поцелуи становились более страстными и глубокими, по мере того как он с жадностью вкушал ее. Он застонал, и его рука начала подниматься вверх по ее телу. Только когда его сильные пальцы обхватили ее нежную грудь, Джессика поняла его намерения, и ледяной страх снова потушил огонь ее собственного желания. Она задрожала и попыталась вырваться из его объятий; его рука до боли напряглась вокруг нее, он прижал ее стройное тело к себе, все яростнее целуя ее.

Джессика замерла и хрипло вскрикнула:

— Нет, пожалуйста!

Николас выругался на греческом и притянул ее обратно в свои объятья, поскольку она попыталась убежать от него, но вместо того чтобы продолжать ласкать, он просто крепко прижал ее на мгновение к себе, и она услышала оглушительный стук его сердца.